Джихад: идеология и практика
Проблемы войны и мира — это сфера политики и политиков, а не религии и священнослужителей. Присутствие религии в военно-политической сфере обусловлено и ограничено той мерой, какую предоставляет ей политика, поэтому рост религиозного радикализма, распространение религиозно — фундаменталистской нетерпимости или агрессивно-милитаристских настроений в религиозной среде (в религиозных общинах, среди священнослужителей), является адекватным отражением тенденций в политической жизни общества.
Политики эксплуатируют не только мобилизующую функцию религии, но и другие ее социально-психологические качества: определенную замкнутость и братскую солидарность членов религиозных общин, фундаменталистскую преданность внешним атрибутам своей веры, букве Писания (Корана), нежели его смыслу, организованность и дисциплину в проведении коллективных религиозных обрядов, строгую иерархию священнослужителей, а главное – фанатичное неприятие всего, противоречит их религиозным убеждениям и готовность любыми средствами отстаивать свою «правоту», не утруждая себя диалогом с инакомыслящими.
Ни одна из мировых религий на доктринальном уровне не признает себя агрессивно - воинствующей; все религии, в том числе ислам и христианство, проповедуют миролюбие и терпимость к иноверцам. В то же время все мировые религии находят оправдание насилию и войнам с теми, кого считают «чужими» и врагами государства.
В определении вопросов войны и мира религиозно - доктринальная интерпретация теологов и священнослужителей столь же искусна в своей изворотливости, как и политическая. Подтверждение тому - непрекращающиеся войны на Земле, где христианство и ислам проповедуют мир более тысячи лет.
Стереотип воинствующего мусульманина - фанатика, закрепившийся в Европе XIXв., жив и по сей день, разве только образ кровожадного турка с кривой саблей, готового зарезать «неверного» за отказ перейти в ислам, сменился образом мусульманского террориста, экстремиста с зеленой повязкой на голове, вооруженного современным автоматом и готового убивать и взрывать иноверцев.
В российских средствах массовой информации образ врага (кавказца, чеченца, мусульманина) формируется в общественном сознании постоянно, изо дня в день, с помощью мелькающего на экранах телевидения изобразительного ряда, психологически продуманной смены картинок: мусульманский обряд «зикр», боевики с зелеными и черными повязками, развалины городов и человеческие жертвы. Сформированная с помощью средств массовой информации «кавказофобия» и «чеченофобия» усиливается нагнетанием исламофобии.
При конфликтах мусульман с немусульманами, пытаясь отвлечь внимание общества от истинной (политической) сущности противостояния, используются исламские понятия «джихад» и «газават», облекая происходящее в религиозную форму. Уже в начале первой войны в Чеченской Республике российские средства массовой информации определили чеченское сопротивление как «священную войну», якобы объявленную чеченцами России.
В нашу задачу не входит рассмотрение истоков, причин и характера так называемых чеченских и других войн. Отметим лишь, что в их основе лежат не религиозный и не этнический факторы, хотя влияние их на этнополитические процессы в регионе, безусловно, имеет место.
Однако не следует преувеличивать влияние религиозного фактора на этнополитические процессы и механически определять любой конфликт между мусульманами и немусульманами как межконфессиональный, запугивая российского обывателя наступлением «зеленой угрозы», исламским фанатизмом, исламским экстремизмом и джихадом.
Слово «джихад» переводится с арабского как «усилие», «усердие», «рвение» и первоначально не имело прямого отношения к «войне за веру», «борьбе на пути Аллаха». То есть этимология этого слова связана с преодолением трудностей, препятствий, не относящихся к религии. Но в словарях, не свободных от идеологических пристрастий, слово «джихад» трактуют однозначно как «борьба за веру».
Свою, на наш взгляд, небесспорную, версию джихада выдвигает английский ориенталист У.Монтгомеры Уотт. Джихад, по его мнению, - это трансформированный обычай набегов (от араб. – «газв» - набег), практиковавшийся кочевыми арабами в доисламские времена.[1]
Газават и джихад имеют разные этимологическое корни. В доисламские времена арабские племена совершали друг на друга набеги (газават) с целью захвата имущества и угона скота и эти набеги не имели отношения к религии. Впоследствии, в период распространения и утверждения ислама, газават, как и джихад, трансформировался в «борьбу на пути Аллаха».
Более тысячи лет существует мнение, согласно которому ислам распространялся с помощью меча – джихада. Между тем само слово «джихад», как уже отмечалось, обозначает неболее как «приложение усилия». Однако одно из самых ранних радикальных исламских течений – хариджизм (хариджиты) – пыталось превратить джихад в шестой из столпов ислама, но эти попытки не получили поддержки. Три из четырех мазхабов (религиозно-правовых школ) – ханафитский, шафиитский и маликитский – за исключением ханбалитского – считали джихад чем-то обязательным лишь в случае, если выполняются определенные условия, среди них – условие, что военные действия начинают неверные и что есть обоснованная надежда на успех.
Газават и джихад - понятия близкие по смыслу, но не синонимы. Разница между этими двумя понятиями заключалась в том, что газават мог объявляться вождями племен, а джихад объявлялся только от имени государства халифом или имамом, то есть религиозным лидером.
Джихад не входит в число пяти «столпов» ислама: шахада (произнесение формулы исповедания веры), намаз (молитва), хадж (паломничество), ураза (пост), закат (обязательный налог, очистительный налог).
Как пишет И.П.Петрушевский, ислам возлагает на верующих…религиозную обязанность, которая хотя и не вошла в число пяти «столпов веры», но на практике приобрела в истории ислама не меньшее значение. Это – «война за веру», «священная война» - джихад…или газа, газва…Учение о джихаде сложилось постепенно[2]. «Зародыш этого учения, - пишет далее ученый, - мы видим в мединских сурах Корана, появившихся в связи с военными действиями мединских мусульман против мекканских язычников и иудейских племен Медины»[3].
Известный исламовед В.В. Бартольд, отметив, что «джихад (война за веру) не вошел в это число( в число «столпов» ислама-Л.Б.), хотя, несомненно, в первый век жизни ислама играл главную роль»,[4] отмечает его агрессивный характер. В целом же исламовед трактует джихад неоднозначно, противоречиво. Он пишет, что насильственное распространение ислама не входило в задачи Мухаммада; напротив, впервые после долгих столетий был провозглашен принцип: «В религии нет принуждения» (Коран, 2;257). Коран только старался доказать евреям и христианам, что можно спастись и без принятия их веры, и требовал для ислама места не выше прежних религий, но наравне с ними. Мухаммеду в то время еще казалось, замечает В.В.Бартольд, что его религия стоит ближе к религии христиан, чем к религии евреев, и встречает с их стороны больше сочувствия (Коран, 5;85). Однако к концу жизни у Мухаммеда, по мнению исламоведа, изменилось отношение к «людям Писания», он дал верующим наставление, надолго определившее их отношение ко всем немусульманам. Было предписано воевать со всеми «неверными», в том числе и с «получившими писание», т.е. христинами и евреями, «пока они не внесут подати собственноручно, в унижении» (Коран, 9;29). Далее автор делает любопытный вывод: «Джихад (война за веру) был прежде всего источником материальных благ (то есть мотивация все-таки не религиозная – Л.Б.). Слова Корана о борьбе с неверными и райском блаженстве, ожидающем павшего в бою, должны были вызвать также религиозное одушевление, без которого были бы немыслимы блестящие успехи мусульманского оружия; но это воодушевление явилось позже и прошло быстрее, чем думают большинство писавших об исламе».[5] То есть религиозная мотивация позже иссякла, уступив место, надо полагать, нерелигиозным интересам. Возникает вопрос, насколько правомерно трактовать в наши дни конфликт между мусульманами и немусульманами как джихад в смысле войны за веру? налог, очистительный налог).
Как отмечает переводчик Корана с арабского на английский язык и автор обширных комментариев к аятам (стихам) Маулан Мухаммад Али теме войны мусульман посвящены шесть стихов – от 191 до 195 суры (главы) 2, (затрагивается она и в других сурах) в которых «сражение на пути Аллаха» понимается как самооборона. «Мусульманам предписывалось сражаться «на пути Аллаха», но лишь против тех, кто сами на них нападали»[6]. И далее: «Такое же ограничение введено, вероятно, и в самом первом откровении, позволяющем вести войну: «Позволяется воевать тем, на кого идут войной, ибо они угнетены» (22:39)».[7] Вывод автора: «Отсюда совершенно ясно следует, что мусульманам дозволено браться за меч только для самообороны».[8]
По мнению Маулана Мухаммада Али, «именно воевать с целью самозащиты называется «сражение на пути Аллаха». Война с целью распространения своей веры в Коране не упоминается»[9] (курсив – Л.Б.). Если это так, то как называется война, которые арабы – мусульмане и их союзники вели за пределами Аравии, на чужой территории? Об этом Маулан Мухаммад Али умалчивает.
По мнению американского исследователя Р. Армура только на первый взгляд может показаться, что ислам распространялся военным путем. Он ссылается на мнение историка Бернарда Льюиса, который замечает, что хотя распространение ислама стало возможным благодаря войне, обращение в ислам с войной не было связано. В Коране сказано: «Нет принуждения в религии» (2:258)[10]. Льюис объясняет: «Изначальной целью завоевателей не было навязать ислам силой…».[11]
А вот что писал об арабском завоевании несторианский патриарх епископам: «Они не гонят христианскую веру, но скорее поддерживают ее, почитают наших священников…и дают пожертвования на храмы и монастыри»[12].
Хотя мусульмане не требовали, чтобы жители завоеванных стран обращались в ислам, они полагали, что люди со временем непременно сделают это, и верили, таким образом, в то, что ислам в конечном итоге распространится по всему миру. Христиане, в свою очередь, тоже полагали, что их вера может распространиться повсюду и охватить всех и вся. В этом-то заключалась и заключается поныне одна из причин конфликта между двумя традициями. И те и другие верили и до сих пор верят, что обладают полной и абсолютной истинной и должны поэтому ее распространять, не гнушаясь при этом и принуждением.[13]
С точки зрения теории джихада весь мир разделяется на «область ислама (дар ал-ислам), иначе «область веры» (дар ад-дин), и «область войны» (дар ал - харб). «Область ислама» – это всякая страна, находящаяся под властью мусульманского правительства и управляемая на основании права (хотя бы большинство населения здесь и не было мусульманским). Первоначально «область ислама» совпадала с границами халифата, позднее так именовали все мусульманские государства.
«Область войны» – это все страны, населенные немусульманами - «неверными» или хотя бы и мусульманами, но находящимся под властью «неверных правителей». Некоторые мазхабы признают еще третью категорию земель - «область мира» (дар ал-сульх). Это - немусульманские страны, управляемые немусульманскими государствами, признавшими себя вассалами и данниками мусульманского государства. В теории считается, что с немусульманскими государствами («область войны») мусульмане находятся в состоянии постоянной войны; допускается лишь заключение временного перемирия на срок до 10 лет, который может быть продлен путем возобновления договора о перемирии.[14]
Разные школы мусульманского законоведения спорили о том, следует ли понимать под «войной за веру» всякую войну с «неверными (как полагал Абу Ханифа - основатель - эпоним ханафитской школы фикха) или только войну оборонительную, когда сами «неверные» нападают на мусульман (как полагали остальные суннитские школы и, как, по-видимому, думал сам Мухаммад).[15] Поскольку большинство мусульман-суннитов в мире являются последователями ханафитской школы, то под «войной за веру» обычно понимается всякая война с немусульманами - «неверными». Так как мусульмане в России в основном являются последователями ханафитской школы (мазхаба), то они также могут рассматривать всякую войну мусульман с немусульманами как «войну за веру» - джихад. Следовательно, остается возможность любой вооруженный конфликт между мусульманами и немусульманами, с точки зрения теории джихада (ханафитской школы), рассматривать как «войну за веру» на «законных основаниях».
Джихад рассматривается как обязанность государства, а не личности, хотя предпринимались и продолжают предприниматься попытки радикально настроенными мусульманскими лидерами объявить его обязанностью каждого мусульманина. Другое дело, когда джихад понимается как необходимость духовно - нравственного совершенствования: каждый мусульманин обязан бороться с собственными недостатками.
Поскольку в исламе отсутствует четкое разделение религии и политики, то политические цели всегда воспринимаются как религиозные, а любая война мусульман против немусульман как война религиозная.
В западной литературе закрепилось определение джихада как «священная война», война за веру в христианском понимании. Как известно, концепция «священная война» разрабатывалась христианскими теологами Аврелием Августином (354 – 430), а затем Фомой Аквинским (1225 или 1226 – 1274), а не мусульманскими богословами. Кроме того, некорректность такого отождествления заключается в том, что мусульмане не знают «несвященных» войн - все войны, которые ведет исламские государства, воспринимаются ими как войны за веру, даже если побудительным мотивом их развязывания послужили вполне мирские интересы. А воины-мусульмане, исполнившие свой долг и погибшие в бою, причислялись к шахидам (ар.- «свидетель») – «воинам Аллаха», перед которыми сразу открываются двери рая. Таким образом, в вооруженной борьбе мусульмане выходят победителями в обоих случаях: убили ли они или их убили, ибо сказано в Коране: «И того, кто сражается на пути Аллаха,будет убит ли он или одержит верх, Мы наградим великой наградой»(4:74). «Поистине, Аллах купил у правоверных их души и средства за то, что им – рай! Они сражаются на пути Аллаха – они убивают и их убивают» (9:3).
В этом принципиальное различие между понятием «джихад» как «война за веру» и понятием «священная война» (например, крестовые походы) в западном христианстве. Кстати, по учению идеологов крестовых походов, не всякая война против «неверных» (мусульман) была крестовым походом. Как отмечает Г.Э. фон Грюнебаум, крестоносец сражался ради того, чтобы передать Гроб Господень под защиту христиан; он шел в бой, подстрекаемый церковью, которая гарантировала ему отпущение грехов и обещала рай в случае гибели (выходит, что крестоносец принципиально не отличается от мусульманина – шахида – Л.Б.). И далее ориенталист пишет, что паломничество и dilatatioregniChristietecclesiae(«распространение власти Христа и церкви») в качестве цели и чисто духовные привилегии в качестве награды – таковы были признаки истинного крестоносца. Так же как в мусульманском джихаде, по мнению Г.Э.фон Грюнебаума, целью войны не было насильственное обращение в иную верую.[16] Фундаментальные изменения, которые превратили, как считает ориенталист, оборонительную,«справедливую войну», оправдываемую св. Августином, в религиозную агрессивную войну, произошли в конце первого тысячелетия.[17] Это было связано с мусульмано - христианскими войнами. Причем сначала папа Сергий IVв 1011 г. призвал христианский мир начать «битву за Господа», позже папа Урбан II(1088 – 1099гг.) призывал к крестовому походу для освобождения Святой земли, имея также в виду в качестве долгосрочной цели возвращение власти над восточным христианством, то есть над Византией, к чему последняя отнеслась с подозрением.[18]
Если, по мнению Г.Э.Грюнебаума, целью джихада не было насильственное обращение неверных в ислам, то т А.Массэ считает, что распространение ислама с оружием в руках являлось религиозным долгом. «Война считалась справедливой, если она была предпринята с целью обратить людей в истинную веру»[19]. Для начала военных действий, пишет ориенталист, нужно предложить «неверным» обратиться в истинную веру. Если они дадут согласие, они сейчас же будут приняты в общину (умму) и получат те же права, что и мусульмане, но за вероотступничество они караются смертью. В случае их отказа от обращения возможны два пути: либо спор решается вооруженной борьбой между ними и мусульманами (завоевание путем применения силы - анва); либо они уплачивают налог за то покровительство, которое, им окажут мусульмане (завоевание путем капитуляции – сульх).[20].
Различные толкования концепции джихада двумя выдающимися западными ориенталистами свидетельствует о сложности и неоднозначности самого характера и природы джихада. И среди мусульман тоже нет единодушия. Одни мусульманские богословы и светские ученые рассматривают понятие «джихад» в первую очередь как борьбу с собственными недостатками, как усилие, направленное на духовное совершенствование, другие – как борьбу за веру – ислам.
Знаменательно, что в понимании «войны за веру» у русского православия больше общего с исламом, нежели с западным христианством. В «Основах социальной концепции Русской православной церкви» (2000 г.) записано: «Наши христолюбивые воины с оружием в руках охраняют Святую Церковь, охраняют государя, в священной особе коего почитают образ власти Царя Небесного, охраняют отечество, с разрушением коего неминуемо падет отечественная власть и поколеблется вера евангельская. Вот драгоценные залоги, за которые до последней капли крови должны сражаться воины и, если они на поле брани положат души свои, Церковь причисляет их к лику святых мучеников и нарицает молитвенниками пред Богом»[21].
Символично, что публичное разъяснение позиций Русской православной церкви по отношению к воинам и войне вообще появилось в период так называемой второй чеченской войны. Это, видимо, связано с неоднозначными толкованиями природы и характера этой войны, использования воюющими сторонами религиозной символики и частым употреблением таких понятий, как «газават» и «джихад», которых стали переводить как «священная война».
Доктрина джихада была разработана в трудах по мусульманскому правоведению (фикху), связанных со всеми четырьмя суннитскими мазхабами, и наполнена новым содержанием, в частности, типологизацией «джихада» и характеристикой территорий, на которых он действует или может действовать.
В понимании джихада стали проводиться различия: «джихад сердца» - борьба с собственными дурными наклонностями; «джихад языка» - повеление благого и запрет дурного; «джихад руки» - принятие дисциплинарных мер в отношении нарушителей норм нравственности и преступников; «джихад меча» - вооруженная борьба с неверными.
Когда слово «джихад» употребляется без пояснений, то имеется в виду именно «джихад меча». Мусульманские богословы часто цитируют слова, приписываемые Мухаммаду: «Мы вернулись с малого джихада (военного похода – Л.Б.), чтобы приступить к джихаду великому», то есть духовному очищению, нравственному самосовершенствованию. Духовно - нравственное совершенствование мусульман считается более трудным, а значит и более достойным делом, чем война с неверными.
Мусульманские правоведы различают шесть типов джихада в зависимости от того, против кого его следует вести. Во-первых, «джихад» можно вести против «врагов Аллаха», то есть против тех, кто угрожает существованию мусульманской общины; кто преследует мусульман, а также против язычников; во-вторых, против тех, кто покушается на неприкосновенность границ, то есть против внешней агрессии; в-третьих, против «притеснителя» (ал-баги - притеснитель, властитель-тиран); в-пятых, против разбойников, преступников; в-шестых, против монотеистов-немусульман, отказывающихся платить подать.
Выбор между мечом (смертью) и обращением в ислам предлагался только аравийским язычникам, которые угрожали самому существованию мусульманской общины - уммы. К представителям монотеистических религий (иудеям, христианам и др.) отношение было иным - более терпимым и доброжелательным. Они не были идолопоклонниками и потому могли быть союзниками мусульман. Монотеистические религии считались родственными исламу, хотя и растерявшими «чистоту веры».
В странах за пределами Аравии, куда арабы вторгались впервые, большинство населения принималось ими за монотеистов, поэтому целью джихада было не обращение его в ислам, а подчинение мусульманским порядкам при статусе «покровительствуемых». Всё вместе немусульманское население образовывало ахль-аль-зимма, куда входили отдельные зимма (араб. - люди, находящиеся подпокровительством),то есть группы населения, исповедовавшие одну религию – христиане, иудеи, а также сабии и зороастрийцы. Такой группе предоставлялась внутренняя автономия под руководством патриарха или раввина. С каждого члена группы мусульманскому наместнику выплачивалась подушная подать (джизья) и прочие налоги в соответствии с договоренностью.
Мусульманское государство брало на себя защиту населения. Положение покровительствуемых людей было вполне сносным, хотя для них и существовали некоторые ограничения: запрет на ношение оружия, запрет на заключение брака с мусульманкой, запрет на ответственные государственные должности. Желание зимми стать полноценными гражданами стимулировало не прекращавшийся на протяжении веков переход христиан в мусульманство.
Исламский мир, таким образом, уже на ранних стадиях своего распространения нашел решение проблемы совместного проживания множества различных религиозных общин, положив в его основу уважение к религиозной индивидуальности людей «Писания» (иудеев, христиан), а затем и зороастрийцев. Джихад был направлен против всех неверных, за исключением тех, кто находился под покровительством ислама - зимми, и тех, кто заключил с мусульманами перемирие.
Исламская доктрина разработала концепцию сосуществования мусульман и немусульман (иудеев, христиан и зороастрийцев) в исламском государстве. И она действует до сих пор, не позволяя межрелигиозным противоречиям на доктринальном уровне перерасти в серьезные межрелигиозные конфликты и войны. И этот факт отмечают многие западные ориенталисты. Так, Р.Армур пишет: «Практика разрешения христианам и иудеям («народам Писания»), как и другим, сохранить свою веру, хотя и с ограничениями, была одной из поразительнейших (курсив – Л.Б.) черт мусульманства».[22] И далее: «Мусульман, живущих среди христиан, можно терпеть, поскольку они еще могут обратиться, но война против внешних мусульман вполне обоснована. Как мы видим, в этих христианских теоретических выкладках опять отражен тот же взгляд на мир, что и у мусульман с делением земли на дар аль-ислам и дар аль-харб. При рассмотрении этих двух точек зрения вырисовывается прелюбопытная картина – мусульманские и немусульманские страны – для мусульман, а христианские и нехристианские страны – для христиан».[23]
С понятием джихада связано проводимое в исламе, как уже отмечалось, деление мира на две части: на земли ислама (дар аль-ислам) и земли войны (дар аль-харб). Шииты называют третью категорию земель – «земля перемирия» (дар ас-сухах, дар аль-ахд), имея в виду земли неверных, согласившихся платить мусульманам подать деньгами или натурой. Ханафиты такие земли считают «землями ислама».
Основополагающие принципы правовой системы ислама, касающиеся вооруженных конфликтов как межгосударственных, так и внутренних, сводятся к следующим: 1) воспрещение крайних мер, эксцессов, вероломства и несправедливости в какой бы то ни было форме; 2) воспрещение причинения противнику дополнительного зла, будь то убийство, жестокое обращение или наказание; 3) возбранение ничем не оправданных разрушений, особенно уничтожение посевов; 4) запрет на использование отравленного оружия и на учинение массового и ничем не ограниченного разрушения; 5) необходимость проводить различие между участвующими в войне людьми (в мусульманских войсках им полагалось иметь отличительные знаки) и гражданскими лицами, непосредственно не вовлеченными в военные действия; 6) воспрещение чинить насилие над выбывшими из строя (раненые, военнопленные и т.д.); 7) необходимость гуманного обращения с плененными, которые подлежат обмену или одностороннему освобождению по окончании войны, если в руках противника не останется ни один мусульманин; 8) долг защищать мирное гражданское население, уважение к его религии и священникам, незаконность убийства заложников и насилия над женщинами; 9) утверждение личного характера ответственности - воспрещение наказывать людей за преступления, которых они сами не совершали; 10) незаконность обоюдного причинения зла и репрессий, которые противоречили бы основным гуманным принципам; 11) сотрудничество с противником в осуществлении гуманных мероприятий; 12) осуждение всех действий, противоречащих заключенным мусульманами договорам.[24]
Джихад был направлен против всех неверных, за исключением тех, кто находился под покровительством ислама – зимми, и тех, кто заключил с мусульманами перемирие.
Е.А. Фролова считает необходимым внести коррективы в бытующее понимание концепции «войны за веру» («джихад»). «Ислам часто ложно представляют как агрессивную в отношении иноверцев религию, - отмечает исламовед. - Это далеко не так. Более того, ислам как доктрина весьма миролюбива и терпим к инакомыслию. Сама концепция «джихада» включает много оговорок, в силу которых война за веру рассматривается как крайнее средство, используемое тогда, когда неэффективны другие, «мирные» средства. Исходный принцип Корана при обращении «чужих» в ислам-принцип убеждения, проповедь».[25]
Многие мусульманские богословы и светские ученые акцентируют внимание на оборонительных аспектах концепции джихада.
Идеолог исламского фундаментализма Абуль Аль-Аля аль- Маудуди пишет: «Хотя защита Ислама и не является основным принципом, важность ее и необходимость неоднократно подчеркиваются в Коране и в Хадисе. Это своего рода тест на преданность Исламу».[26] То есть из этого вытекает, что джихад не является одним из «столпов» ислама, хотя и играет существенную роль в исламской концепции защиты веры: «Джихад представляет собой часть всеобщей защиты Ислама и означает борьбу до последней капли крови. Человек, который осуществляет свои физические и духовные усилия или свое богатство по пути Аллаха, является вовлеченным в джихад. Но на языке Шариата это слово (джихад – Л.Б.) употребляется для войны, которая ведется во имя Аллаха против тех, кто является врагом Ислама».[27] И далее: «Наивысшее пожертвование жизнью распространяется на всех мусульман»[28]. Вместе с тем, если часть мусульман участвует в джихаде, то другая часть освобождается от участия в нем, но если никто не хочет участвовать в джихаде, «то каждый член общины виноват».[29] И, наконец, автор прямо заявляет: «Джихад является такой же обязанностью мусульманина, как и ежедневная молитва и пост. Тот, кто уклоняется от этого, является грешником».[30]
Маудуди проявляет непоследовательность и противоречивость в оценке роли джихада в жизни мусульманина: с одной стороны, джихад не является, обязанностью мусульманина, а с другой – он приравнивает его к молитве и посту, то есть считает одним из «столпам» ислама и, следовательно, религиозной обязанностью мусульманина.
В Коране содержится четкое условие, при котором мусульмане должны вести вооруженную борьбу. «И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается против вас, а пределов не преступайте, ибо Аллах не любит тех, кто преступает пределы» (2:190). Таким образом, Коран разрешает сражаться лишь для того, чтобы защитить мусульман от врагов. Однако от вооруженной борьбы следует отказаться, как только минует опасность.
О миролюбивом характере ислама, по мнению Маулана Мухаммад Али, свидетельствует аят Корана: «И если склоняются они (враги ислама – Л.Б.) к миру, то склонись и ты к нему и доверься Аллаху...» (8:61,62).
В трудах современных исламских теологов можно встретить понятие «народный джихад» - война мусульманского народа против колонизаторов, в роли которых выступали исключительно христианские государства. «Народный джихад» провозглашался общепризнанным духовным лидером. Причем объявление джихада весьма сложная процедура, накладывающая на духовного лидера огромную личную ответственность перед мусульманской общиной. Джихад может быть объявлен только тогда, когда угроза мусульманской общине очевидна ивойна является последним аргументом для сохранения жизни мусульман. Один из аятов Корана гласит: «И воздаянием зла – зло, подобное ему. Но кто простит и уладит, - награда его у Аллаха. Он ведь не любит несправедливых!»(42:38).
Экспансионистские ноты в толковании слова «джихад» ныне слышны у радикальных фундаменталистов, призывающих правоверных не только защитить, но и распространить ислам по всему миру. К таким относится преподаватель и руководитель благотворительного фонда «Дар аль-Хадис» («Земля Хадисов») в Мекке (Саудовская Аравия) Мухаммад бин Джамиль Зину, который в своей книге «Исламская акида (вероучение, убеждение, воззрение) по Священному Корану и достоверным изречениям пророка Мухаммеда» призывает с помощью джихада повсеместно утвердить ислам. Все содедержание книги проникнуто фанатичной пропагандой таухида (единобожия) и джихада в интерпретации радикального ваххабизма.
По глубокому убеждению радикального ваххабитского миссионера, исламскую акиду и единобожие (таухид) необходимо утверждать не столько убеждением, сколько принуждением, осуществляя «джихад меча» против всех (в том числе мусульман), кто помешает столь радикальным методам насаждения этой религии. Причем автор открыто, даже не пытаясь как-то завуалировать, демонстрирует свои милитаристские взгляды. Если отвлечься от общих рассуждений по поводу того, на какие типы подразделяется джихад (см. выше), а обратиться прямо к сути его высказываний, то она заключается в следующем: «Джихад (священная война) – это «вершина столпов религии и его ведение обязательно для каждого дееспособного мусульманина»[31] И далее: «Ни один здравомыслящий мусульманин не сомневается в необходимости ведения джихада всеми мусульманами огнем и мечом…».[32]
В подтверждение своего тезиса Мухаммад бин Джамиль Зину приводит стих Корана: «И ведите против них великий джихад с помощью Корана»(25:53).
По утверждению Маулана Мухаммада Али, слово, «джихад» в данном стихе имеет принципиально иной смысл: «Джихад, согласно этому стиху, - любое усилие, направленное на распространение Истины, оно названо джихад кабир, то есть «Великий джихад. Война в защиту религии получила имя джихад. Потому что обстоятельства сложились так, что иначе Истина не смогла бы выжить и преуспеть, если бы война была запрещена, Истина, несомненно, погибла бы. Все комментаторы согласны, что здесь значение этого слова таково»,[33] то есть речь идет о защите мусульман, ислама от вражеского нападения. Что касается понимания джихада как вооруженной борьбы против неверующих (иноверующих) с целью принуждения их принять ислам, то это, по мнению переводчика Корана, «чистый миф, нечто Священному Корану неведомое и чужое».[34]
Главный вывод, который напрашивается из рассуждений Мухаммад бин Джамиль Зину: во имя исламской акиды и таухида можно вести вооруженную борьбу, поскольку только так исламское единобожие способно распространиться и утвердиться во всем мире. Словом, автор считает допустимым джихад как объединение все.